За десять лет минувших со времени выхода в свет книги «Дроздовцы после Галлиполи» в создании истории дроздовцев произошёл настоящий прорыв. Вышел в свет в серии «Белые воины» сборник «Дроздовский и дроздовцы» в 2005 г., а в 2012 г. его второе издание. Главным его достоинством стало исправление тех ляпов и заимствований фотоиллюстраций, которые были допущены не по моей вине в первом издании. А так же существенное дополнение и уточнение биографических справок чинов Дроздовских частей.

Помимо сборника «Дроздовский и дроздовцы» вышел целый ряд воспоминаний дроздовцев, прежде никогда не публиковавшихся. Это воспоминания вольноопределяющегося стрелка В.А. Кривошеина, подпоручика Н.Я. Галая, капитана Г.А. Орлова. Воспоминания дроздовцев В.Г. Бусыгина и Ф.Г. Скворцова вошли в альманах «Михайлов День» второй. Там же был опубликован биографический очерк об о. Исаакии.

Отдельно стоит упомянуть в этом ряду воспоминания Н.А. Раевского. В начале 2000-х, уже после выхода в свет «Дроздовцев после Галлиполи», занимаясь в Государственном архиве Российской Федерации – ГА РФ, я встретил в каталоге ссылки на его мемуары, посвящённые Гражданской войне и Галлиполи. Это «Восемнадцатый год», «Добровольцы», «Дневник галлиполийца».

Уже в начале наступившего нового века члены Общества памяти чинов Дроздовской дивизии из города Вологды собирались их издать. Литератор Д.В. Кузнецов из Калуги написал к ним предисловие, в котором ярко и талантливо изложил основные вехи воинской службы и эмигрантских лет «артиллериста, биолога, писателя». Именно эти слова просил начертать на своём надгробии Н.А. Раевский ещё при жизни. В Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) был выявлен и скопирован послужной список офицера-артиллериста. Но, как это часто бывает в нашей жизни, благое начинание упёрлось в «презренный металл». Местная администрация пообещала выделить средства на издание книги своего земляка, но потом от своих слов отреклась. Поскольку позднее воспоминания Раевского всё-таки были изданы, но уже не на его малой родине — в Вологде, а в Москве и без предисловия Д.В. Кузнецова, автор счёл необходимым исправить эту несправедливость.

В 2006 г. мне удалось ещё раз посетить кладбище Сент-Женевьев де Буа, поклониться могилам дроздовцев и их доблестному командиру генерал-майору А.В. Туркулу. Могилы дроздовцев я отыскал в начале нынешнего века на других зарубежных русских погостах: центральном городском кладбище Софии, Тегель в Берлине, Ново-Гробле в Белграде.

В мае 2005 г. мне довелось побывать на конференции «Торжество Православия» в старинном русском городе Ельце. Она была посвящена памяти о. Исаакия, в миру капитана Дроздовского стрелкового полка И.В. Виноградова. Её организовала А.В. Окунева — духовная дочь о. Исаакия, автор многочисленных публикаций о своём духовном отце. Там же в Ельце участники конференции смогли поклониться могиле духовного пастыря и мужественного воина–дроздовца.

В том же году, летом, будучи в С.-Петербурге, при посещении Серафимовского кладбища, церковный служка из кладбищенского храма показал мне могилу архиепископа Василия, в миру Всеволода Александровича Кривошеина, сына ближайшего сподвижника П.А. Столыпина А.В. Кривошеина. Юношей Кривошеин-младший был зачислен в Дроздовскую стрелковую дивизию в пору Московского наступления Добровольческой армии и проделал в её рядах страдный путь в последние месяцы 1919 г.

В 2009 г. я совершил давно планировавшееся путешествие в Тульскую губернию, в районный центр город Плавск. Примерно в десяти – пятнадцати километрах от него была деревня Витцинские выселки. Имение при деревне Витцинские выселки принадлежало Анне Андреевне Долинино-Иванской, в замужестве Вицинской и её дочери Наталии Ипполитовне Вицинской, в замужестве Кудряшовой, чей старший сын — Ипполит Александрович Кудряшов участвовал почти во всех боях и походах Дроздовской дивизии, начиная с момента её зарождения на Румынском фронте.

Тогда, в 2009 г. до Витцинских выселок я не доехал, но зато мне удалось побывать в краеведческом музее бывшего уездного города Чернь, ныне посёлка городского типа, примерно в сорока минутах езды от Плавска на юг. В экспозиции упоминалась фамилия местных дворян Цуриковых, владевших в Чернском уезде Тульской губернии имением Огничье. Оно принадлежало родителям дроздовца Николая Александровича Цурикова. Дворянский род Цуриковых был внесён в Дворянскую родословную книгу соседней, Орловской губернии, а в Тульской губернии в Чернском уезде, у них было имение.

В следующем 2010 г. мне удалось с помощью жителя города Плавска Николая Иноземцева на его автомобиле, добраться до того места, где когда-то была деревня Витцинские выселки.

Трава по пояс, а кое-где и по плечи. Ямы, поросшие кустарником и молодыми берёзками на месте крестьянских изб. Обглоданная одноэтажная коробка из красного кирпича без крыши, с черными глазницами окон — бывший сельсовет. В траве с трудом просматривались остатки фундамента водонапорной башни, сложенной из кирпича. Почерневшие от времени телефонные столбы давным-давно утратили провода.

Скорее всего, такую же картину можно наблюдать и на месте имения дворян Цуриковых.

Следы боевого пути дроздовцев встречались мне на русской земле. Много лет тому назад, при посещении Московского Кремля, издалека я разглядел обелиск в память красных курсантов, погибших в боях в Северной Таврии летом 1920 г. установленный на газоне перед зданием Арсенала.

В 2004 г. направляясь в контору туристической фирмы рядом с Лубянкой, я совершенно неожиданно вышел к памятнику советскому дипломату В.В. Воровскому, о котором слышал и раньше. Сколько раз я проходил мимо и ни разу не догадался подойти к памятнику, который виднелся в глубине небольшой площади. Воровского застрелил в Лозанне в 1923 г. швейцарский подданный М. Конради капитан Дроздовской стрелковой дивизии. Напомню, что швейцарский суд оправдал офицера-дроздовца.

В августе 2012 г. я совершил давно лелеемое в мечтах путешествие из Москвы в Крым. Во время стоянки в Харькове, я сфотографировал здание вокзала, построенного в начале 1950-х гг. в стиле сталинского псевдоклассицизма. Увы! Старое здание вокзала, у которого стоял поезд главкома Добровольческой армии генерал-лейтенанта В.З. Май-Маевского, было разрушено в 1942–1943 гг., когда за город шли ожесточённые бои между советскими и немецкими войсками.

Запомнилось название железнодорожной станции, примерно в получасе езды от Харькова на юг — Мерефа. Далее встречались по пути на юг ещё более известные по истории Гражданской войны на Юге России названия железнодорожных станций — Лозовая, Павлоград, Синельниково, Александровск (с 1921 Запорожье), Мелитополь.

Конечной целью моего путешествия был Севастополь, где я провёл десять дней, совмещая знакомство с историческими памятниками и отдых. В музее истории Черноморского флота РФ обнаружился любопытный экспонат. Это была фотокопия удостоверения «Адъютанта его превосходительства» Павла Макарова! На ней «Пал Андреич», не экранный, в исполнении Ю.М. Соломина, а реальный был изображён собственной персоной! Причём этот персонаж за последние десять–пятнадцать лет неоднократно привлекал к себе внимание отечественных историков и исследователей. И ему так же будет уделено внимание на страницах моей книги. Если капитан Макаров, по большому счёту оказался самозванцем и аферистом, то другой персонаж, носивший погоны с вензелем «Д» на плечах, поручик А.Н. Барковский, действительно, был советским агентом. И о нём, тоже будет рассказано в этой книге.

Будучи в Севастополе, я посетил Михайловский равелин, или форт, расположенный на Северной стороне Севастопольской бухты. Именно там летом 1920 г. проходил переподготовку на курсах для офицеров-артиллеристов капитан Н.А. Раевский. В самом равелине несколько лет тому назад был открыт музей ВМС Украины. Экспонаты, представленные в музейной экспозиции из частной коллекции мецената и коллекционера А. Шереметьева по большей части уникальны и не имеют аналогов. Приятно удивила меня в его экспозиции почтовая фотокарточка, на которой была запечатлена группа чинов Дроздовской стрелковой дивизии времён Гражданской войны в легко узнаваемых дроздовских фуражках с белыми околышками. Их фото соседствовало с фотографией группы их «цветных» собратьев — чинов Корниловской ударной дивизии.

В экспозиции были представлены почтовые фотокарточки запечатлевшие чинов врангелевской Русской армии в Галлиполи и в Болгарии в начале 1920-х гг.

Само собой, будучи в Севастополе, я посетил Графскую пристань и сфотографировал мемориальную доску, установленную осенью 2000 г. в память об эвакуации Русской армии и беженцев из Крыма. А в ходе экскурсии в Инкерман, я мог охватить взором большую часть акватории Севастопольской бухты и составить кое-какое представление о тех местах, где разыгрались последние сцены русской общенациональной трагедии в октябре 1920 г.

В январе 2011 г. мне и моим друзьям удалось посетить музей донского казака предпринимателя В.П. Мелехова в подмосковном городе Подольске. В его экспозиции представлены несколько портретов и фотографий чинов Дроздовских частей, включая генералов В.К. Витковского и А.В. Туркула, а так же их документы, относящиеся к послевоенному периоду. Сам музей заслуживает отдельного рассказа.

Разумеется, моя работа была не полной, если бы я не поработал в архивах. Уже после выхода в свет «Дроздовцев после Галлиполи», мне удалось поработать с документами, хранящимися в Государственном архиве Российской Федерации — ГА РФ в Москве. Это сшив информационных бюллетеней Дроздовского стрелкового полка, относящихся, к 1920-30-м гг. Помимо бюллетеней там есть рапорты, приказы о назначениях старших групп дроздовцев в разных странах, именные списки, прошения. Частично они были использованы в сборнике «Дроздовский и дроздовцы».

В Российском государственном военном архиве (РГВА), хранится несколько документов по истории Дроздовских частей, а именно: схема передвижений 1-го Дроздовского стрелкового полка и Дроздовской артбригады, в период боёв в Северной Таврии летом 1920 г. А так же оперативные сводки, приказы и распоряжения, относящиеся к осени 1919 г. подписанные начальником Дроздовской стрелковой дивизии генерал-майором В.К. Витковским. В документах упоминаются генерал-лейтенант И.Г. Барбович, полковник Н.В. Скоблин, дроздовцы полковники К.А. Кельнер, А.В. Туркул, А.К. Фридман. Часть из них была включена во второе издание сборника «Дроздовский и дроздовцы» московским историком Р.Г. Гагкуевым.

Будучи проездом в Туле летом 1993 гг. мне удалось просмотреть в читальном зале Государственного архива Тульской области (ГАТО) опись фондов Тульского депутатского дворянского собрания. И лишь в конце 2000-х гг. я удосужился ознакомиться с «Родословцем» В.И. Чернопятова, который собрал данные практически обо всех дворянских родах, внесённых в Дворянскую родословную книгу Тульской губернии. У него встречаются фамилии Витковских, Туцевичей, Чеснаковых. Причем, если Витковские — туляки, скорее всего дальние родственники генерала–дроздовца, то дворянин Николай Васильевич Чеснаков, родившийся в 1880 г., ни кто иной, как, будущий генерал– дроздовец.

Как уже говорилось в первом издании «Дроздовцев после Галлиполи», их судьбы в изгнании претерпевали причудливые метаморфозы и изгибы. Особенно в годы второй мировой войны и в последующие десятилетия. Достаточно сказать, что и дроздовцы раскололись на «реваншистов» и «примиренцев». Или, как их принято называть в отечественной исторической литературе, на «оборонцев» и «пораженцев».

Дроздовец Ф.Г. Скворцов помогал участникам Словацкого национального восстания в 1944 г. Восстание готовилось местными коммунистами, которым помогало советское военное командование, перебрасывая по воздуху группы парашютистов и контейнеры с оружием и боеприпасами. В то время как десятки его бывших сослуживцев воевали в рядах Русского Корпуса, сформированного в 1941 г. По непроверенным сведениям, в дни Пражского восстания в мае 1945 г. повстанцам помогал Н.А. Раевский. Но ещё больше ветеранов Дроздовских частей, оказалось в составе русских, да и не только русских антисоветских формирований. Ротмистр А.А. Трингам служил в испанской Синей дивизии, воевавшей на Ленинградском фронте. Корнет А.И. Спасский служил переводчиком в 6-й итальянской армии, которая воевала в районе Сталинграда. В отдельные восточные батальоны, явочным порядком формировавшиеся германскими офицерами и генералами на Востоке из советских военнопленных и перебежчиков назначались на офицерские должности русские белые эмигранты. В первую очередь ветераны Гражданской войны. В конце второй мировой войны они вошли в состав Вооружённых сил Комитета освобождения народов России (ВС КОНР) бывшего советского генерала А.А. Власова. Одним из таких батальонов командовал капитан Н.Н. Ребиков.

Со второй волной беженцев смогла покинуть территорию СССР семья дроздовца подполковника Н.Н. Боровского. В то время как дроздовец капитан А.М. Бородаевский после окончания Второй мировой войны репатриировался из Болгарии в СССР.

Попавший в плен к красным в Крыму в конце 1920 г. доброволец-стрелок Дроздовской дивизии А.И. Анамин, чудом уцелев в пору массовых расстрелов, стал гражданином СССР. С началом войны его призвали в Красную армию. Позднее попал в плен к немцам. В конце войны изъявил желание вступить в РОА. Ему было присвоено звание капитана ВС КОНР. Выдачи в СССР избежал.

Корнет 2-го Дроздовского конного полка И.А. Спасский, ветеран Гражданской войны в Испании 1936-1939 гг. на стороне генерала Ф. Франко, попал в советский плен под Сталинградом. Отбыл срок и определён на поселение в Харьков. Где и прожил до конца своих дней.

К сожалению, за прошедшие десять лет связаться с Объединением потомков дроздовцев ни во Франции, ни в США мне не удалось. По-видимому, на сегодняшний день они окончательно прекратили своё существование. Проигнорировало мои обращения Общество потомков Галлиполийцев во Франции. Что же касается откликов, то хотелось бы отдельной строкой выразить благодарность потомкам дроздовцев А.В. Бородаевскому и В.Б. Мордвинкину, предоставившим материалы из своих семейных архивов.

Исходя из того, что в последние годы были изданы воспоминания Г.А. Орлова и Н.А. Раевского, наиболее полно отразившие пребывание чинов Дроздовских частей в Галлиполи, автор решил во второе издание не включать главу, посвящённую Галлиполийскому сидению. Этот сюжет так же нашёл своё отражение в сборнике «Дроздовский и дроздовцы».

Вместе с тем, представляется целесообразным включить в новое издание воспоминания штабс-капитана Ф.Г. Скворцова о его пребывании в Константинополе, куда он перебрался из Галлиполи, перейдя в разряд гражданских беженцев.

Далее, в хронологическом порядке и географическом, целесообразнее приступить к своеобразному путешествию по следам дроздовцев в изгнании, с прибытия частей Русской армии на Балканы в 1921 г. Вслед за Балканами, были Прага и Париж, после второй мировой войны беженские лагеря в западных оккупационных зонах. А ещё спустя несколько лет отъезд многих из них из разорённой войной Европы по новым странам и континентам.

Так же, по «вновь открывшимся обстоятельствам», автор счёл нужным включить отдельную главу, посвящённую судьбам дроздовцев, по тем или иным причинам оставшихся в подсоветской России после окончания Гражданской войны и вернувшимся в неё по разным причинам и обстоятельствам в последующие десятилетия.

Напомню, что интерес автора к судьбам чинов Дроздовской дивизии возник не на пустом месте. Впервые название этой белогвардейской воинской части мне встретилось в повести советского писателя Л. Жарикова «Червонные сабли», которую мне подарили в пятом классе. Её действие разворачивалось в Северной Таврии летом 1920 г. Разумеется, содержание я воспринимал так, как любой советский школьник и пионер.

Потом было знакомство с романом А.Н. Толстого «Хождение по мукам» в старших классах. Запомнилась повторная экранизация этого романа, показанная по первой программе центрального телевидения СССР в преддверии 60-й годовщины Октябрьской революции осенью 1977 г.

Не менее сильное впечатление, она на меня произвела при повторном показе, в марте 1980 г. Помнится, что тогда, вдохновившись серией «Рощин», я изваял из пластилина несколько фигурок белогвардейских офицеров в защитных кителях, с наплечными ремнями, при погонах. Почти у каждого, на поясе была кобура, подсумки, а в руках винтовка. Примкнутый штык имитировала булавка, или иголка. С особым тщанием я раскатывал тоненькие полоски из пластилина белого, синего, красного цветов, которые потом складывались в «добровольческий» шеврон, углом вниз. С не меньшим тщанием ваял я их врагов. По большей части это были красные матросы в чёрных брюках, бушлатах, бескозырках.

К тому времени, я уже догадывался сопоставить кадры из серии «Рощин» со старенькой фотокарточкой в железной рамочке, на которой был изображён царско-белогвардейский офицер (а именно так слились в одно целое в сознании советского школьника персонажи из советских фильмов о революции 1917 г. и о Гражданской войне!) в шинели при погонах, с чёрными петлицами артиллериста и фуражке с кокардой. Фотокарточку я помнил с детских лет, когда с мамой и бабушкой мы приходили в гости к дедушкиной сестре тёте Наташе Кудряшовой, в замужестве Долговой, жившей в старом двухэтажном доме на Гороховской улице. Советское название – улица Казакова старшее поколение не признавало. Потом, когда тётя Наташа переехала на новую квартиру, на далёкую московскую окраину, (бывшая подмосковная станция Плющево по Казанской ж/д, прим. Автора) то уже спустя несколько лет после её кончины обнаружились документы подполковника И.А. Кудряшова. Это был старший брат тёти Наташи и моего деда Сергея Александровича Кудряшова. Имя «Ипполита во Франции» вполголоса иногда произносилось при мне.

А потому, сцена с участием полковника М.Г. Дроздовского и эпизоды Второго Кубанского похода в телесериале «Хождение по мукам» в марте 1980 г., я смотрел с повышенным интересом. Равно как сцену обороны Турецкого вала белогвардейцами-артиллеристами в черно-белом фильме «Служили два товарища», когда этот фильм повторяли по первой программе ЦТ СССР.

Позднее, будучи студентом, я прочитал роман-хронику В.В. и С.В. Карпенко «Исход» и роман М. Еленина «Семь смертных грехов». В обоих произведениях фигурировали дроздовцы. В первом полковник А.В Туркул. Во втором, помимо Туркула, домогавшегося у барона Врангеля ордена Св. Николая Чудотворца, присутствовал собирательный образ — полковник князь Белосельский-Белозерский, командир одного из Дроздовских стрелковых полков. Действие первого романа разворачивалось в пору Московского наступления. Второго — в Крыму.

А дальше, последовала повторная находка документов моего двоюродного деда, которые, в конце концов, были мне отданы нашим дальним родственником. По времени, это совпало с переходом горбачёвской перестройки в новую, более радикальную фазу.

В те годы, подобно комете, вспыхнула мода на белогвардейскую романтику. Я до сих пор вспоминаю фотовыставку «1-е августа 1914-го», открывшуюся в центре Москвы на Петровских линиях в августе 1989 г. Какой интерес она вызвала у людей! Повторно эта выставка открылась в феврале 1990 г. в здании Библиотеки Иностранной литературы. Среди фотопортретов участников той забытой в СССР войны, был и поручик И.А. Кудряшов. Вообще, «открытие» белогвардейской тематики гражданами СССР в эпоху перестройки, это отдельная тема. Какое романтическое было время!

Премьера по первой программе Всесоюзного телевидения документального фильма «Русский Домъ», часть первая, в которой показали интервью, данные пансионерами Русского дома в Сент-Женевьев де Буа под Парижем. Зазвучавшие по радио и телевидению песни Игоря Талькова. Песни Русской Императорской армии в исполнении Сергея Мазуренко. Переиздания мемуаров белых генералов тиражами в пятьдесят и в сто тысяч экземпляров. Появление на улицах тогда ещё советских городов, молодых людей в белогвардейской форме.

Увы, как всякая мода, она схлынула к середине 1990-х гг. Но что-то должно было, как говорят, остаться в сухом остатке.

Ещё в 1991 г., будучи в гостях у нашей родственницы Нины Петровны Мейнгард, урождённой Миловидовой в Калифорнии, в городе Пало-Альто, не по далёко от Сан-Франциско, я совершенно случайно в русском книжном магазине наткнулся на две книги – «Седьмая гаубичная» и «Дроздовцы: от Ясс до Галлиполи», том первый. В этих книгах мне встретилось имя И.А. Кудряшова и я их купил. Читал уже в самолёте, переносившем меня через Атлантику, домой, в Москву, где только-только закончился провалом путч ГКЧП. Как и подавляющее большинство граждан тогдашнего перестроечного СССР, я был преисполнен самых радужных надежд. Спустя год или два, после моей поездки в Америку, я познакомился со вторым томом книги капитана В.М. Кравченко «Дроздовцы: от Ясс до Галлиполи» в Исторической библиотеке, что в Старосадском переулке в центре Москвы.

Прочитав оба тома «Дроздовцев» я со временем всё чаще стал задавать себе вопросы: а что же было потом? Как складывались судьбы чинов Дроздовских частей в изгнании? В каких странах они расселились? Кем стали все эти подпоручики, корнеты, штабс-капитаны, фейерверкеры, стрелки, в мирной жизни? На каких поприщах запечатлелись их имена? Участвовали они в антисоветской борьбе в межвоенный период? Как они отнеслись к войне между Третьим рейхом и СССР? Существовало ли после второй мировой войны Объединение дроздовцев? Все воспоминания дроздовцев о Гражданской войне были изданы?

Отчасти ответы на эти вопросы я нашёл в начале века нынешнего в воспоминаниях Н.А. Раевского. Помимо автобиографических повестей: «Восемнадцатый год» и «Добровольцы», а также «Дневника галлиполийца» он весьма подробно в рукописи «Орхание – София – Прага» описал свою жизнь в Болгарии, включая поездки по стране и встречу с генералом Туркулом, которого он впервые увидел и говорил с ним уже в Болгарии. Своё повествование Раевский довёл до 1934 г. Вполне возможно, что об этих воспоминаниях знали его однополчане, проживавшие в Праге в 1920-1930-х гг. Но они предпочитали о них не вспоминать, после 1945 г., как те, кто остался, так и те, кто ушли на запад в конце второй мировой войны. Делалось это для того, чтобы не навредить своему однополчанину, оказавшемуся по другую сторону железного занавеса. Именно поэтому в книгах изданных дроздовцами после второй мировой войны даже само имя Н.А. Раевского не упоминается. Впрочем, как и других однополчан, кто остался по другую сторону железного занавеса. За исключением, разве что о. Исаакия (капитана И.В. Виноградова).

Логичнее всего было предположить, что после выхода в свет «Дроздовцев: от Ясс до Галлиполи» в 1976 г., или сам капитан Кравченко, или кто-то из его более молодых сослуживцев, тех самых баклажек, о которых писал генерал Туркул, продолжит его дело, и напишет третью книгу, которую логичнее всего было назвать «Дроздовцы после Галлиполи». Этим вполне мог бы озаботиться председатель Дроздовского объединения в США подпоручик Н.Е. Новицкий. Будучи кадетом, он участвовал в походе дроздовцев из Румынии на Дон весной 1918 г., а потом в боях и походах Дроздовской дивизии. И если это было ему тяжело, поскольку он был без малого ровесником века, то написанием продолжения полковой истории мог бы заняться его приемник на посту председателя Дроздовского объединения капитан В.Н. Бутков — сын полкового священника дроздовцев. Но, увы, никто из ветеранов-дроздовцев и их потомков не пожелал принять эстафету от капитана Кравченко.

Так или иначе, в августе 1996 г. благодаря помощи моей североамериканской родственницы Н. П. Мейнгард состоялась моя первая поездка в Прагу. Несколько дней я жил на квартире у Ольги Георгиевны Кельчевской, урождённой Губиной, дочери галлиполийца Г.А. Губина, неподалёку от станции метро Панкрац. Она училась вместе с моей родственницей в гимназии. Именно от неё я впервые услышал рассказ об о. Исаакии. Согласитесь, одно дело читать о том, или ином человеке, пусть с очень яркой судьбой, в перестроечном журнале «Юность», а другое, слышать о нём из уст современника. Её отец был дружен с капитаном Г.А. Орловым. Саму О.Г. Кельчевскую, родители водили в русский детский сад, воспитательницей в котором работала В.А. Фридман (ур. Андреянова), бывший сестра милосердия Дроздовской дивизии и галлиполийка.

В крипте Успенской церкви на Ольшанском кладбище я тогда же сфотографировал своим «Кодаком» — мыльницей доску с именами сестёр Андреяновых и мужа одной из них В.П. Шапиловского.

Вот так я вышел на следы памяти дроздовцев, по которым можно мысленно повторить их крестный путь в изгнании: от берегов Босфора, через Балканы и Чехословакию, Белград и Париж, Вену и Зальцбург за океан, в Сан–Франциско и Лос–Анджелес. Само собой были долгие часы, проведённые над книгами в Исторической библиотеке, в Военно-историческом архиве в Лефортово, в архиве на Пироговке (Российский государственный архив РФ, прим. Автора).

Переписка по почте с корреспондентами в России и за её пределами.

Собранный к началу нового века материал, просился быть явлен читателям, и я решил написать свою книгу. Причём писал её параллельно с работой над своей кандидатской диссертацией со всеми сопутствующими обстоятельствами. Книга вышла в издательстве «Рейтаръ» тиражом 300 экземпляров, и, как принято говорить в таких случаях, давно уже успела стать библиографической редкостью. Книга «Дроздовцы после Галлиполи» имела самые благожелательные отзывы у коллег историков. Рецензию на неё написал в газету «Дворянский вестник» известный русский историк С.В. Волков, а Г.З. Иоффе, более известный своими работами в СССР до начала 1990-х гг. опубликовал рецензию в «Новом историческом вестнике» РГГУ.

Но с тех пор прошло десять лет и собранный за это время материал, как мне представлялось, не должен был лежать под спудом. Вот так родилась у меня идея написать своего рода продолжение «Дроздовцев после Галлиполи», которое будет существенно отличаться от первого издания. Я решил построить его, внеся коррективы не только в хронологию, но и в географию.

Как и в Предисловии к первому изданию, мне хотелось поблагодарить: Н.П. Мейнгард (ур. Миловидову) (США), И.А. Павлову (Каутскую) (США), О.Г. Кельчевскую (Чехия) (+ 2003), С.Н. Забелина (США) (+ 2008), о. Александра Лисенко (США), А.В. Копшивову (Чехия), Л.Е. Ходкевича (Болгария), двух русских дам, одну из Праги (Чехия), а другую из Каракаса (Венесуэла), а так же историков, исследователей, литераторов, со стороны которых я встречал неизменную дружескую и профессиональную поддержку в процессе работы. Это московские историки С.В. Волков, С.В. Карпенко, В.Ж. Цветков, петербуржец К.М. Александров, исследователь С.Г. Зирин (Ямбург «Кингисепп»), литератор Д.В. Кузнецов (Калуга), профессор А.А. Корнилов (Нижний Новгород). А так же члены Вологодского Общества памяти чинов Дроздовской дивизии В.И. Смирнов и П.Н. Полетаев.